Рубеж веков был переломным временем в истории России. Резкие изменения были заметны во всем: бурный экономический подъем 90-х гг. сменился кризисом начала XX в.; реакционного, но с твердым и миролюбивым характером Александра III сменил не менее реакционный, но упрямый и слабовольный Николай II, охотно втянувшийся в дальневосточную авантюру; поражения в русско-японской войне (бессмысленность которой понимало большинство населения) крайне обострило существовавшее и до этого общественное недовольство; все требовали перемен в общественной и политической жизни страны, о чем и слышать не хотел неограниченный самодержец. В результате в стране создавалась нестабильность и крайняя социально-политическая напряженность.

Потеря почти всего военно-морского флота в войне с Японией (остался только Черноморский, проход которого через Босфор и Дарданеллы запрещали международные договоры), крайняя дезорганизация армии, вызванная ее военными поражениями, активное участие солдат и матросов в революции 1905–1907 гг., в условиях падения международного престижа царской России выводили вопрос о вооруженных силах далеко за рамки только военного и морского министерств и сделали его, по словам П.А. Столыпина, «одним из краеугольных, одним из важнейших камней» в политике «надрывающегося правительства».

Состояние и развитие армии и флота волновали все слои общества. За укрепление вооруженных сил со своих социальных позиций выступали и сторонники расширения империи, включения в ее состав Галиции, «армянской» Турции (восточных ее районов, где этническое большинство в то время составляли армяне), и сторонники традиционного стремления захватить черноморские проливы, что гарантировало бы безопасность российского побережья и роста влияния России на Балканах. Но все они прекрасно понимали одно: второй Цусимы Россия пережить не может. «Я повторяю, – заявлял в Думе крайне правый депутат В.М. Пуришкевич, – вторая Цусима в России – это революция, это полное уничтожение того строя, на котором мы создались»2. Но для укрепления этого строя и защиты его от социальных катаклизмов тоже нужна была армия, солдаты которой в равной мере обязывались бороться «против врага внешнего и врага внутреннего».

Как видим, самые разнообразные внутренние причины влияли на то, что вопрос о развитии вооруженных сил являлся одним из важнейших вопросов государственной политики, а стало быть и общественной жизни. Беспокойно было и вблизи границ государства: у самого порога России в XX в. прошумели одна за другой несколько войн; Италия воевала с Турцией, в результате чего дважды минировались и объявлялись закрытыми столь важные для нее в экономическом и стратегическом отношении Черноморские проливы; «пороховой погреб» Европы – Балканы – тоже дважды охватывали Балканские войны. Беспокойно было и на западе Европы, где один острый дипломатический кризис сменял другой.

Всем было ясно: мир стоит у порога всеобщей войны, всем была видна начавшаяся в ведущих европейских странах гонка вооружений, которая неизбежно должна была захватить с особой силой и Россию, только что проигравшую неудачную войну с Японией.

Армия и флот всегда были любимыми государственными учреждениями царизма. Все великие князья получали военные образование, служили в каком-нибудь из престижных гвардейских полков или в гвардейских флотских экипажах, каждый род войск (гвардию, инфантерию, кавалерию, артиллерию, флот) возглавлял кто-либо из великих князей, а сам император был главнокомандующим вооруженными силами России. Он не только производил в офицерские и генеральские чины, увольнял от службы или повышал по ней, раздавал ордена, но и подписывал и утверждал все основные военно-политические решения. Естественно, что для русского общества вооруженные силы и самодержавие стали почти синонимами и отношение к последнему определяло и восприятие первого.

Все революционеры, прежде всего социал-демократы, выступали против реакционной сущности вооруженных сил самодержавия и предусматривали в своих программах отмену обязательной воинской повинности. Партии, поддерживавшие самодержавие, выступали за их дальнейшее развитие; либералы же в годы русско-японской войны раскололись на «патриотов» и «пораженцев», которые впервые в истории русской общественной мысли публично, в печати сформулировали требование поражения «своих» вооруженных сил. Впрочем, столь крайнюю точку зрения поддерживали далеко не все либерально настроенные люди. «Я от всей души, искренно и без задних мыслей желаю победы нашим войскам», – писал С.Н. Трубецкой В.И. Вернадскому.

Ориентация внешнеполитических связей молодого советского государства 1930-х гг.
Изучение особенностей внешней политики СССР в 30- е гг. нельзя рассматривать вне контекста конца 20-х гг. ХХ столетия. В первой половине 20-х годов была нарушена экономическая блокада России капиталистическими странами. В 1920 г., после падения советской власти в республиках Прибалтики, правительство РСФСР заключило Договоры о мире с но ...

Штурм крепости Измаил 1790 г.
Особое значение в ходе русско-турецкой войны 1787— 1791 гг. имело взятие Измаила — цитадели турецкого владычества на Дунае. Измаил, называвшийся турками «Орду-калесси» («Ар-Мейская крепость»), был перестроен западными инженерами в соответствии с требованиями современной фортификации. С юга крепость была защищена Дунаем. Вокруг крепостн ...

Конференция в Локарно.
Для преодоления этой “обособленности” в октябре 1925 г. в швейцарском городе Локарно открылась международная конференция с участием Англии, Франции, Германии, Италии, Бельгии, Польши и Чехословакии. Цели конференции определил госсекретарь США Ф. Келлог: “Конференция в Локарно, естественно, следила за работой комитета Дауэса”. (Conngress ...